Запретные тексты
в русских городах
Арсений ПЕТРОВ
Со стороны многим россияне кажутся замолчавшими. Продолжение индивидуальных пикетов, тысячи арестов ежемесячно, крупные штрафы
и вынесенные приговоры на 7 лет тюрьмы только за слово “война” часто
не убеждают украинских и европейских критиков. Между тем русское общество пытается говорить через “партизанское” расклеивание антивоенных материалов, обращение к текстам писателей-классиков
на плакатах во время манифестаций или новой работы со словом
при создании художественных произведений. Трагедия войны сделала жизнь и искусство ещё более неразрывными чем в мирные времена.
Визуальное сопротивление
“Несколько раз в неделю поздними вечерами или ночью я расклеиваю
в городе антивоенную агитацию. Это страшно. Я живу в большом городе,
но это не Москва и Санкт-Петербург. В городе стало гораздо больше полиции и Росгвардии. Камер видеослежения тоже очень много — на магазинах, домах, большинстве учреждений. К концу весны после протестных акций на главных площадях, улицах, парках города власти установили дополнительные камеры. Это позволяет вычислять активистов”.
Так описывает свою жизнь в июле 2022 года одна из россиянок.
О том, что она не одинока, свидетельствуют тысячи фотографий листовок или антивоенных надписей в популярном телеграмм-канале журналиста Романа Супера и других источниках. После физического уничтожения этих надписей и рисунков сотрудниками коммунальных служб их жизнь продлевается благодаря публикации и обсуждению в соцсетях.
Содержание наклеек и знаков варьируется от безобидных пацификов
и многоточий (задерживают и штрафуют просто за набор знаков *** *****)
до обыгрывания буквы Z в виде фашистской свастики. Многие короткие надписи очевидно призваны задуматься над тем, что происходит:
“Сколько погибло?”, “Хотят ли русские войны?”, “Война коснётся всех”. Причём контекст усиливает выразительность послания, как, например,
в надписях, которые оставляют участницы Феминистского Антивоенного сопротивления рядом с роддомами: «Ты родила сына не для войны».
Формат частной агитации варьируется от небольших наклеек, замаскированных под ценники в магазине или уличные объявления,
до крупных полотнищ. Одно из таких появилось 22 августа на заброшенном здании больницы в центре Екатеринбурга. Эта лаконичная надпись “МАРИУПОЛЬ” на фоне пятен крови, которая как бы непосредственно сталкивает екатеринбуржцев с призраком разрушенного украинского города и его жертвами. Полиция пока не смогла найти “преступников”, совершивших эту акцию, но уже задержала активиста, который 24 августа оставил пацифистские листовки у московского фонтана и раскрасил его струи в кроваво-красный цвет. За “вандализм, совершённый по мотивам ненависти или вражды”, ему грозит 3 года тюрьмы. Сопротивление оружию надписями может показаться наивным, но оно решает несколько задач, становясь важной формой борьбы с пропагандой и поддержки инакомыслящих. Цель властей не только зачистить информационное поле от любой критики войны, но и создать иллюзию её всеобщей народной поддержки. На этом фоне любому противнику войны в России известно чувство отчаяния и бессилия, а зачастую и одиночества в противостоянии злу. Наличие же в общественном пространстве визуальных знаков инакомыслия как раз-таки поддерживает тех, кому кажется,
что он одинок в своих взглядах, и показывает сомневающимся,
что есть убеждения крайне противоположные официальной идеологии.
Почему плачет Лев Толстой
Когда 15 марта Анастасию Паршкову задержали с библейской цитатой
“6-я заповедь. Не убий” это было большим потрясением для многих.
Потом мы перестали чему-либо удивляться, увидев на условной скамье подсудимых рядом с автором Скрижалей Завета русских писателей – Некрасова, Лермонтова, и, конечно, Толстого. Лев Толстой последние десятилетия перестал восприниматься русским обществом как актуальный
и востребованный. Его подход к читателю казался слишком моралистическим, язык – уступающим авангардным поискам
XX века. Теперь антивоенные цитаты классика стали настолько злободневны, что власть сделала их фигурой умолчания. Запрещено
не только само слово война, но и демонстрирование цитат Толстого и других авторов. За это задержаны и осуждены Алексей Никитин (24 марта), Любовь Сумм (31 марта), Константин Голдман (10 апреля) и другие.
Целью этих протестующих было показать, что милитаристская риторика Путина и его приближённых обращена не только против некоего коллективного “Запада”, но и против морали, здравого смысла, да и вообще лучшего что создала русская культура. Власть полностью подтвердила
это не только задержаниями, но и языком приговоров, как бы нарочно подведённых судьями к стилистике Оруэлла, Кафки, Платонова.
“Лев Николаевич Толстой согласно историческим фактам, является исторической фигурой, представляющей условно названное «зеркало революции», общеизвестный факт того что в произведениях, публицистических статьях автора, жестко критиковался правящий режим, в особенности за оправдания насилия при социальном взрыве. Таким образом, действия гражданина Никитина А.П., следует трактовать, как призыв к свержению действующей власти, а также следованию идеологии Толстого Л.Н.”.
“Содержание наглядной агитации плаката явно выражено негативным отношением к действующей власти Российской Федерации, а именно
к действиям Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами РФ”.
“Стоял… в руках держал книгу Льва Толстого «Война и мир» в качестве средства наглядной агитации, тем самым нарушил ст. 8 ч. 2 п. 3 54-ФЗ
от 19.06.2004 г., «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях
и пикетированиях»”.
Кафканианское продолжение это находит в том, что 22 июня при участии главы Службы внешней разведки Сергея Нарышкина и бывшего министра культуры, а ныне одного из идеологов путинской пропаганды Владимира Мединского торжественно учреждается “Международная премия мира имени Льва Николаевича Толстого”. Это плевок и в сторону понимающего общества, и в сторону Толстого, который поневоле делается агентом воюющей России. В эти же месяцы частные издатели выпускают
в Москве книгу “100 причин почему плачет Лев Толстой”. Также проходит одноименная выставка, где к фотографиям писателя прилажены огромные слёзы. В изоляции и осуждении Толстой остаётся не только в России,
но и за её пределами. Вчитываться в суть Толстого, главного пацифиста русской литературы, в ближайшее время не позволят не только школьникам России, но и Украины. Ввоз русской литературы запрещён украинским парламентом. Заодно исполнено требование одного
из заместителей министра образования и науки Украины по изъятию “Войны и мира”, главной антивоенной книги России, из курса литературы:
“Такого в Украине изучать не будут, то есть всё, что воспевают “орковские” войска”.
Как если бы книги Гейне сжигали не только в Германии, но и в изымали
из культурного достояния мира. Чувства жителей Украины понятны,
но ужас ситуации в том, что это осуждение оказывается на руку тоталитарному режиму, изнутри отменяющему, запрещающему, разрушающему лучшее в культуре, а если и оставляя то в искажённом виде.
Жить прошлым vs Future
В связи с войной надписи по-новому стали использоваться в работах многих художников и, прежде всего, у мастеров стрит-арта. Само по себе соединение надписи и изображения в русском искусстве имеет долгую историю. Это и древние иконы, и во многом подражавшая им авангардная живопись начала XX века. Авангардисты после революции 1917 года встали на путь служения новой идеологии и для наглядности объединяли лозунги
и выразительные визуальные знаки. До сих пор в визуальной культуре России есть привычка воспринимать надпись в городском пространстве как наказ от власти народу, что и используется художниками.
12 июня в Екатеринбурге известный местный художник Тимофей Радя нелегально смонтировал свою новую работу на месте советской надписи, от которой сохранился только герб. Вместо “Наша цель — коммунизм!” появилось более лаконичное “Жить прошлым” (уничтожена через день). Горькая ирония, скрытая в простых словах, верно воспроизводит отсутствие картины будущего в современном политическом дискурсе России. Война разрушила устойчивость мировосприятия и путей дальнейшего развития, вместо этого пропаганда накачивает людей исключительно осознанием исторического превосходства России
и значимости её былых военных побед. На искусственных выборах главный претендент и обязательный победитель не удосуживается вступать
в политические дебаты и разъяснять свои цели и пути их достижения. Целое поколение студентов уже родилось и выросло при Путине как постоянной константе. Тот образ правителя, который выбирался людьми старшего поколения как возвращение стабильности, стал для их наследников гробовщиком надежд на развитие и прогресс. В этом же году была создана новая серия картин Павла Отдельнова, где среди припорошенных снегом степей мы видим разобщённые человеческие фигуры, Путина, а, главное, исчезающее слово Future. Бесконечное
и безликое поле, снег, неопределённость времени, одиночество человека перечёркивают надежду, а именно вокруг неё формируется любой образ будущего. Также один день со 2 по 3 августа власти дали просуществовать работе пермского уличного художника Ffchw. В его работе “Итоги” настойчивая череда запретов походит одновременно на рэп
и ветхозаветные заповеди:
“Туда не ходи, здесь не стой,
это не пой,
там не сиди, в этом не сиди,
это не ешь, это не слушай,
это не включай, не покупай,
это не говори, с тем не спи,
это не смотри, это не носи,
не оскорби, боготвори,
это не рисуй, за него не голосуй,
это поддерживай,
это не пиши, это не подписывай,
не возражай, а того уважай,
уймись, молись, поклонись,
ниже согнись,
не распространяй, не защищай,
не рассуждай, не перегибай,
не думай, не вздумай,
рожай, не мешай,
оплачивай, это сворачивай,
а это не раскачивай”.
Собранные вместе запреты и унизительные понукания представляют концентрат законотворческой жизни российского парламента, а главное характер отношений между государством и гражданином в современной России. Аппарат управления, по замыслу выборный и служащий народу, превратился в тоталитарного Левиафана, который своими приказами проникает во все стороны человеческой жизни.
Напрямую к военной тематике относятся лозунги арт-группы “Партия мёртвых”, на участников которой в сентябре завели уголовное дело. После начала войны они вышли к петербургским памятникам павших во второй мировой войне, держа в руках обращения от мёртвых. По замыслу акционистов, власть узурпировала право говорить от лица мёртвых – будь то герои войны или “великого прошлого”, их именем благословляют войну
и ведут патриотическую пропаганду. Их надписи перекликались
с пацифисткими призывами советских монументов, создавая ощущения разговора от нескольких поколений:
“[Живым] не хватает трупов”, “Мертвым не нужна война”, “Русские не хоронят русских”, “Мы своих не оставляем (только их трупы)”.
Подводить итоги российского визуального сопротивления ещё рано.
Пока можно лишь выборочно обозначить его контуры. На Украине появился проект архивирования картин, графики, плакатов, которые рождаются
в эти трагические дни. Некоторые из них постоянно сменяют друг друга
в выставочном пространстве Piazza Ucraina на венецианской биеннале.
К сожалению, такой инициативы в России пока не существует.
И мы не знаем, какое воздействие на общество имеют наклейки на городских улицах или работы отдельных живописцев. Но точно можем быть убеждены, что в них отражается глубокая трагическая рефлексия лучшей части российского общества над происходящим в России.
Написано благодаря поддержке Scholars at Risk – Italy
(Università di Trento, coord. Ester Gallo)
Впервые опубликовано: La Nuova Europa, 24 Ottobre 2022.
